Ознакомительная версия.
Дрался демон не очень умело. Всё больше нападал, мощно, резко и тем держал некоторое время Петра на расстоянии. А вот защищался он плохо. Едва успевал уклоняться от зачарованного клинка, с трудом отводил удар. Против менее искушённого противника, пожалуй, выстоял бы, но Пётр сызмальства обучался бою и знал множество хитрых приёмов.
Стоило незнакомцу пропустить один лишь пустячный удар, способный в обычном бою нанести разве что небольшую царапину, как поединок тотчас закончился. Демон рухнул безмолвно, без малейшей попытки зацепиться за жизнь, продлить существование на лишнее мгновение или хотя бы попытаться достать в последнем порыве противника. Так валится молодое деревце, подрубленное единственным ударом опытного дровосека.
Чёрная густая кровь брызнула из неглубокой и с виду совсем не опасной раны в боку. Залив всё вокруг, на излёте, словно в отместку за гибель хозяина, чёрная кровь поразила Петра. Там куда попадали капли, княжич почувствовал жуткое жжение, словно к его коже прикладывали раскалённое железо. Тело онемело, перестало повиноваться.
Пётр, стиснув зубы от боли, шагнул к поверженному противнику, но споткнулся и упал на пол. Он старался не застонать, не закричать, но боль оказалась сильнее, и княжич, вскрикнув, отступил на время в беспамятство.
А потом демон пропал. Не растворился, не истаял, теряя постепенно очертания, не обернулся дымом или паром. Он пропал в один миг, и только воздух колыхнулся, стремясь занять вдруг возникшую пустоту.
Варвара заревела. Тот, кто будоражил её чувства, занимал её мысли долгие месяцы, наконец, исчез. Исчез навсегда. И она не могла ответить честно даже самой себе, чего сейчас больше испытывала – сожаление от потери любящего её человека, раскаяние за предательство обоих мужчин, или же облегчение от того, что всё, наконец, завершилось. Однако глаза её были полны глубокой, полной безысходности, бабьей тоски.
Сколько прошло времени, княжна определить не смогла. Время перестало ощущаться спокойным потоком, делиться на привычные мгновения. Оно бежало и замерло одновременно.
И тут незнакомец появился вновь. Уже без оружия, без кровоточащей раны, он стоял в дверях весь красный, вспотевший, и устало переводил дух. Варвара от отчаяния вскрикнула, схватилась за сердце и, не выдержав напряжения, упала без чувств. Пётр, напротив, от её крика пришёл в себя и, увидев целого и невредимого противника, попытался дотянуться до находящейся в пяди от ладони рукояти меча. Сил едва хватило на то, чтобы приподнять руку, но волшебный меч вдруг исчез, и рука безвольно упала. Юноша вновь потерял сознание.
– Что здесь происходит? – изумлённо воскликнул Павел, не зная к кому бросаться на помощь прежде всего. То ли к лежащей без чувств жене, то ли к покрытому какими-то страшными язвами брату.
А через распахнутое окно до комнаты долетел протяжный вой, который, быстро удаляясь, затих, потерявшись среди бескрайнего Муромского Леса.
Настоящая книга, помимо изрядной доли художественного вымысла, основана на реальных исторических событиях, легендах и преданиях. Все приведённые в ней исторические факты достоверны, хотя их интерпретация значительно отличается от той, что можно прочитать в учебниках истории. В то же время, вполне вероятно, что упомянутые учебники несут в себе не меньше, а то и больше вымысла, чем самый смелый фантастический роман.
Эпоха русского средневековья, в том числе вторая половина четырнадцатого века, таит в себе немало любопытных событий, интриг и загадок. Отечественные писатели не раз обращались к этому времени, но большинство исторических романов так или иначе привязаны к Куликовской битве или событиям, происходившим вокруг неё. Нечего и говорить, что все эти романы были написаны в русле исторического мэйн-стрима – с его мудрыми московским князьями, пристально вглядывающимися в даль веков и произносящими глубокомысленные речи о грядущем величии русского народа. Все прочие народы современной России с их самобытной культурой и верованиями упоминаются в таких книгах крайне редко. Все прочие события встраиваются в официальную историческую концепцию или отбрасываются, как не соответствующие ей. А ведь происходили в то время и куда более любопытные вещи.
Четырнадцатый век – это эпоха максимального расцвета независимых княжеств и, как следствие, наиболее ожесточённого противостояния между ними. Причём противостояния не столько военного, сколько культурного и экономического. Это эпоха борьбы за верховную власть и противодействия этой власти.
Четырнадцатый век, несмотря на спорную зависимость от орды, это эпоха свободы. Последнее столетие до образования централизованного государства со всеми его уродливыми проявлениями, вроде крепостного рабства, преследования инородцев и иноверцев, жестокой колонизации и имперских войн.
Середина четырнадцатого века – это крупнейшая за всю историю человечества пандемия чумы – события, в значительной степени повлиявшего на мировую культуру и подхлестнувшего ренессанс.
Некоторые замечания:
Князья и правители великих княжеств и земель (Литва, Новгород, Москва, Нижний Новгород, Рязань, Тверь) – реальные исторические персонажи. Политическая конъюнктура привела к искажённой картине их взаимоотношений. Дело подаётся так, будтото московские князья выступали поборниками единой Руси, предвосхищая исторические события, а недалёкие и амбициозные князья-соперники ставили им палки в колёса. Однако, по всей видимости, в реальности они не слишком отличались друг от друга.
Борьба московских, нижегородских и тверских князей за господство над Русью имеет в своей основе распрю между сыновьями Ярослава в первые десятилетия монгольского вторжения. Достоверных сведений о том, который из братьев Ярославичей был старшим, нет. Официальная история считает таковым Александра Невского, оправдывая тем самым претензии Московского Дома на владимирский престол, некоторые исследователи склоняются в пользу Андрея (родоначальника суздальско-нижегородской ветви). Известно лишь, что наследовал отцу именно Андрей, и это позволяет усомниться в обоснованности притязаний Александра Невского.
О Мещёрских князьях никаких сведений до нас не дошло, за исключением имени Александра Уковича, упомянутого в отдельных юридических документах (раздельных грамотах). Все остальные мещёрские имена, приведённые в настоящем романе, вымышлены.
Муромский князь Юрий Ярославич и его соперник Фёдор Глебович – реальные исторические персонажи. Пётр и Павел (по книге сыновья Юрия) заимствованы из легенды о Петре и Февронии. Эта легенда, во многом пересекающаяся с Артуровским мифом, легла в основу одной из сюжетных линий.
Колдуны, чародеи, ведьмы присутствуют в фольклоре любого народа. Главный герой романа – чародей Сокол – персонаж вымышленный. Его учителя – Соловей, Скворец и Дятел упоминаются в нижегородских легендах, собранных в частности Мельниковым-Печерским, а Соловей, кроме того, и в былинах об Илье Муромце, где он выведен как разбойник. Однако Мельников-Печерский в «Очерках мордвы» замечает, что «в устном предании мордовский патриарх столь многочисленного семейства, владевший устьем Оки, называется не Скворцом, а Соколом».
Овды, онары, заимствованы из марийского фольклора. Из марийской традиционной культуры заимствованы и некоторые описанные в книге обычаи, вроде гадания на ложках, а также названия месяцев и праздников, из марийского языка – некоторые слова и названия (в частности, Угарман – марийское название Нижнего Новгорода). Этот источник был взят за основу для реконструкции, так как от собственно мещёрской культуры мало что сохранилось.
Мещера (мещёра) – финно-угорский народ, родственный современным марийцам и мордве. Никаких точных сведений о его языке, мифологии, быте до нас не дошло. Народ этот исчез, подобно многим другим, в ходе русской колонизации. Попытки реконструкции были предприняты в ходе фольклорно-этнографической экспедиции по Рязанской области, что привело автора к выводу о вероятной близости марийской и мещёрской культуры.
Вурды – существа вымышленные, однако, появившееся в литературе (начиная с А.С.Пушкина) и позднем фольклоре слово «вурдалак» имеет, возможно, отношение к марийскому корню «вур» (вюр), означающему «кровь». На этой аналогии и придуманы были кровожадные существа.
Названия городов (за редким исключением) приводятся в современной транскрипции по причине большего её благозвучия. Разговорное сокращение Нижнего Новгорода до первого слова также относится к современной традиции, раньше его называли просто Новгородом. По той же причине в современной транскрипции даны и все имена, кроме имён священников и монахов. Имена же деятелей церкви даны в соответствии с православной традицией (в церковно-славянской транскрипции).
Ознакомительная версия.
